Открытый, свободный форум любителей истории Кубани, юга России

я хоть и не дедушка еще пока, но кое-что рассказать смогу, правда со слов военного инженера - Борис Васильевич Баданин, "На боевых рубежах Кавказа: Очерки по инженерному обеспечению битвы за Кавказ в Великой Отечественной войне".

цитата:

С серьезными трудностями встретились соединения 37-й армии при выдвижении к Протоке. Заняв станицу Ивановскую в 30 км от реки, они подошли к заболоченной полосе рисовых полей, через которые к Протоке вела единственная дорога. Эту дорогу, не имевшую никаких объездов и ответвлений, противник прочно заградил, применив весьма эффективный прием. На всем протяжении дороги были разбросаны сожженные танки, тягачи, прицепы, груженные камнем, и другие тяжелые машины, объехать которые было невозможно, а сдвинуть с места крайне трудно. Трое суток армейские саперы расчищали путь, и лишь только после этого наши части смогли выйти к Протоке.

На противоположном берегу реки располагалась большая станица Славянская, превращенная фашистами в крупный узел обороны. Использовав задержку советских войск, противник подтянул к Славянской резервы и отбил все попытки наших частей форсировать реку с ходу. Через несколько дней, в течение которых проводились безуспешные атаки, инженерная разведка обнаружила, что на одном из участков реки, южнее Славянской, противника нет. Начальник инженерных войск армии направил в этот район саперов, которые на трех лодках А-3 беспрепятственно переправили через реку передовые подразделения одной из дивизий. Вскоре на западном берегу сосредоточилась вся дивизия. Внезапным ударом с юга она овладела станицей Славянской.

Несколько по-иному сложилась обстановка в полосе 9-й армии, действовавшей севернее станицы Славянской. Попытка форсировать Протоку с ходу также не удалась, и армия, приостановив наступление, начала планомерную подготовку к форсированию. Надо сказать, что, несмотря на наличие большого количества рек на Кавказе, войскам Северо-Кавказского фронта ранее не приходилось проводить форсирование с планомерной подготовкой. В частности, 9-я армия такого опыта не имела. Это обстоятельство усложняло обстановку и требовало от инженерных войск армии и их начальника, генерала А. С. Баженова, больших усилий.

Никаких руководств и пособий по форсированию рек в армии не оказалось, не было их также и во фронте. Поэтому генерал Баженов еще на подходе к реке позаботился о разработке этих пособий. Войска армии получили «Краткие указания по организации форсирования», а также памятки по преодолению водных преград для солдат и сержантов. Кроме того, войска получили чертежи плавсредств из местных подручных материалов — плотиков из камыша, плотов на металлических бочках различной грузоподъемности и т. д. — и под руководством саперов приступили к их изготовлению.

Количество заготовленных войсками плавсредств превышало 1000 штук, в том числе было изготовлено 356 плотов на бочках грузоподъемностью от 2 до 30 т, 197 плотов из бревен, 395 плотиков из камыша. Все эти средства за один рейс могли поднять около 3500 человек. Кроме того, армия располагала 1 1/4 комплекта парка Н2П и одним комплектом парка МДПА-3, которые ей были приданы из фронтового резерва заблаговременно в предвидении форсирования Протоки. Помимо бригадных и корпусных саперов, начальник инженерных войск армии в своем распоряжении имел два армейских инженерных батальона и шесть фронтовых, из них два понтонно-мостовых.

В течение недели со всеми войсками армии проводились специальные тренировки. Стрелковые подразделения по очереди отводились в тыл к р. Казачий Ерик, на которой обучались подноске и спуску на воду плавсредств, посадке в них и высадке. С офицерским составом проводились занятия по организации, планированию и содержанию переправ, несению комендантской службы на пунктах переправ и т. д. Одновременно с учебой производилось оборудование исходных позиций в инженерном отношении.

Сложной и ответственной работой инженерных подразделений в подготовительный период явилось оборудование подъездных путей. Готовых выходов к реке в районе форсирования не было, заболоченные рисовые поля широкой полосой отделяли реку от районов сосредоточения войск и переправочного имущества. Дороги в войсковом тылу из-за весенней распутицы были труднопроходимы. Однако все эти препятствия были преодолены упорным трудом инженерных подразделений, и армия к намеченному сроку была готова к форсированию.

По решению командующего армией форсирование реки на главном направлении намечалось 9-м и 11-м гвардейским стрелковыми корпусами на участке сада «Гигант». Вспомогательный удар на участке колхоза им. Калинина наносил 11-й стрелковый корпус.

Форсирование началось в ночь на 19 марта. Части 43-й бригады 9-го стрелкового корпуса успешно переправились через реку и, несмотря на сильный огонь противника, захватили плацдарм на ее западном берегу. Этот местный успех был использован командованием армии и развит. Сюда были направлены переправочные средства с других участков форсирования, и началась интенсивная переправа всех трех корпусов.

Большую роль в успешном форсировании реки 43-й бригадой сыграл штурмовой мост, наведенный батальоном 1-й горно-минно-инженерной бригады. Чтобы не демаскировать подготовку к форсированию, саперы батальона заготовляли звенья штурмового моста в роще за несколько километров от реки, так как ближе не было никакого укрытия. Каждое звено представляло собой две доски с подвязанными к ним тремя металлическими бочками из-под горючего. Заготовленные звенья саперы на руках поднесли к берегу в ночь на 19 марта, а в 2 час 30 мин утра приступили к наводке моста. Они сразу же попали под сильный огонь противника. Неоднократно приходилось заменять бочки, получившие пробоины, выводить из линии моста разбитые звенья и заменять их новыми. Сильный ветер и поднявшаяся волна затрудняли работу. Невзирая на потери в людях и имуществе, саперы продолжали наводку моста. Через 2 часа мост был готов, и по нему непрерывным потоком устремились на левый берег стрелковые подразделения, обеспечившие закрепление захваченного плацдарма. К утру понтонеры навели в этом районе паромную переправу, а вскоре вступил в действие 16-тонный понтонный мост. Движение по мосту было односторонним — только в сторону фронта. Эвакуация раненых производилась двумя специально выделенными для этой цели паромами на лодках А-3.

Так хорошая подготовка войск за короткий период, умелая организация форсирования и быстрая переброска всех переправочных средств на участок, где обозначился успех, обеспечили решение трудной боевой задачи.

Вот немного из Вильгельма Тике "Марш на Кавказ", там есть немного и за Славянск и за Протоку.
ОТХОД НА КУБАНСКИЙ ПЛАЦДАРМ
Плацдарм снабжают Ju 52 — Смертельная схватка 1-го батальона 228-го егерского полка в Аужедсе — Волнолом в Абинской — Бои в плавнях — «Рисовая дорога» — 50-я пехотная дивизия удерживается на северном фланге
Созданием Кубанского плацдарма немецкое командование хотело сохранить за собой исходный район для нового наступления на Кавказ.
Отход на Кубанский плацдарм осуществлялся 44-м егерским и 49-м горнострелковым корпусами с линии фронта Усть-Лабинская, Краснодар. Чтобы уничтожить немецкие войска, находившиеся на этом выступе фронта, в наступление в общем направлении на Краснодар перешли 37-я армия с северо-востока и 56-я армия — с юга. Вторые, еще большие клещи, должны были образовать для немецких войск 58-я и 9-я армии на севере и 47-я армия — на юге. Предполагалось, что войска наступающих армий встретятся в районе Славянской. В результате этого планировалось уничтожить немецкую 17-ю армию. Так было предусмотрено советским планом, который, однако, выполнить не удалось в результате стойкости немецких войск в обороне.
«22 февраля 1943 года наступление русских войск севернее Кубани было остановлено на рубеже Калабатка — Прикубанский, а южнее Кубани — на рубеже Проковский, Холмская. Окружить немецкую 17-ю армию не удалось!» — так говорится в трезвых аналитических рассуждениях советской историографии.
В ночь на 31 января 1943 года прикрытие 46-й пехотной дивизии под Усть-Лабинской перешло по понтонным мостам через Кубань. Затем мосты были взорваны. После их разрушения наседавший противник был отражен. Но затем с помощью досок севернее и южнее этого района ему удалось по льду переправиться через Кубань. Между Усть-Лабинской и Краснодаром переправились боевые группы подполковника Абрамова и младшего лейтенанта Градасова, но они были слишком слабы, чтобы представлять собой серьезную угрозу для маневра немецких войск.
Совещание командующего 17-й армией генерал-полковника Руоффа с командиром 49-го горнострелкового корпуса Конрадом в Воронежской завершилось следующим результатом:
1. Уничтожить все поврежденные машины.
2. Произвести поэтапный отход на Кубанский плацдарм. Каждый раз заблаговременно определять соответствующую позицию, которую необходимо заранее подготавливать с помощью строительных батальонов, находящихся в распоряжении корпуса.
3. Пока ледовые условия в Керченском проливе позволяют, начать отвод частей, предназначенных для размещения в Крыму и переданных в подчинение группы армий «Дон». При этом соответствующим образом сокращать линию фронта на Кубанском плацдарме.
Такие же распоряжения были отданы командирам других корпусов 17-й армии. Во всех корпусах были созданы разведывательные штабы, которые занимались определением новых позиций и следили за ходом их оборудования. В то время как южный фланг 17-й армии оставался под Новороссийском, северный фланг поэтапно до 25 февраля отошел за Протоку.
31 января отходившие немецкие дивизии заняли новую линию обороны в таком порядке:
Азовское море, Байсуг: (с севера на юг) румынская 2-я горнострелковая дивизия, 50-я пехотная дивизия, 370-я пехотная дивизия 52-го армейского корпуса.
Севернее Кубани по обе стороны от Усть-Лабинской: 46-я пехотная дивизия, 1-я и 4-я горнострелковые дивизии 49-го горнострелкового корпуса.
Южнее Кубани: 101-я и 97-я егерские дивизии, 125-я и 198-я пехотные дивизии и румынские части 44-го егерского корпуса.
Новороссийск и севернее его: 5-й армейский корпус, остававшийся на своих позициях.
1-я горнострелковая дивизия расформировала свои разведывательный, полевой запасный, вьючный батальоны, а затем и высокогорный батальон Бауэра и передала их личный состав и вооружение в качестве подкреплений в другие части. Такие же расформирования были проведены почти во всех других дивизиях.
За четыре больших и малых этапа 17-я армия постепенно отошла на «Большую позицию гота».
После того как сообщение через Батайск и Ростов было перерезано, снабжение создающегося Кубанского плацдарма осуществлялось через Таманский полуостров, Керченский пролив и Крым. Доставка грузов через Керченский пролив, до сих пор остававшаяся незначительной, теперь должна была существенно расшириться, чтобы снабжать 17-ю армию всем необходимым в достаточной мере. Сделать сразу это было невозможно, к тому же из-за ледовой обстановки сначала нельзя было построить причалы и пирсы. А затем вообще было парализовано движение всех видов транспорта. Осталась только одна надежда — на Люфтваффе. После снабжения Сталинграда по воздуху, в результате которого авиация понесла огромные потери, было начато снабжение по воздуху Кубанского плацдарма. Оно вписано славной страницей в историю немецких частей военно-транспортной авиации. Расскажем сначала о деятельности группы дальней бомбардировочной авиации, участвовавшей в наведении «воздушного моста» наряду с частями Ju-52.
После больших потерь транспортных авиационных групп Ju-52 при снабжении Сталинграда были проведены переформирования и слияния. К новым транспортным группам, образованным для обеспечения Кубанского плацдарма были отнесены:
Группы Командиры Базирование
9-я боевая группа особого назначения полковник Екель Сарабуз, капитан Эллерброк
102-я боевая группа особого назначения подполковник Эрдман Сарабуз, майор Пенкрет
50-я боевая группа особого назначения майор Бауман Заморск
172-я боевая группа особого назначения майор Цер Багерово
500-я боевая группа особого назначения майор Бекман Херсон
Все аэродромы подскока находились в Крыму. Аэродромами на плацдарме служили разведанные участки местности у шоссейных дорог. Постоянные изменения линии фронта влекли за собой и перебазирование посадочных площадок. Аэродромы находились в Краснодаре, Темрюке, Славянской, Тимашевской и Варениковской.
В каждой из частей военно-транспортной авиации насчитывалось по 40—45 самолетов. Из них ежедневно было готово к вылету по 30 машин. В соответствии с журналом боевых действий 4-го воздушного флота только 5 февраля этими частями было перевезено: 107,7 т боеприпасов, горючего и продовольствия, 366 раненых, 357 военнослужащих и 25,7 т вооружения. С 6 по 25 февраля 1943 года ежедневно перевозилось почти столько же.
Четвертого февраля 1943 года высадился советский десант западнее Новороссийска, о котором будет рассказано особо. Новая обстановка повлекла за собой дополнительные трудности. Командующий 17-й армией предложил ОКХ занять оборону на участке, получившем позднее название «Малая голова гота», к тому же с появлением противника в Новороссийске и город и порт теряли свое значение.
После того как совещание Гитлера с командующими группами армий «А», «Дон» и командующим 17-й армией сначала не привело ни к какому решению, распоряжение по его результатам было получено в штабе 17-й армии только 23 марта. В соответствии с ним Новороссийск был включен в «Большую голову гота»
Прикрытия 198-й пехотной дивизии оставили Краснодар 11 февраля. В город вошли 10-я гвардейская стрелковая бригада, 40-я механизированная бригада и 31-я стрелковая дивизия. В тот же день севернее города погиб командир 46-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Хакциус. Когда он наблюдал за отходом своей дивизии, пуля попала ему прямо в сердце.
В ночь на 14 февраля 44-й егерский корпус отошел на позицию в районе Убинки. К 18 февраля этот корпус вышел на линию «Зеленая», 20 февраля — на линию «Желтая» (позиция Эйбза), 21.2 — на позицию «Абин», или в полосу обеспечения «Позиции гота». Отход 49-го горнострелкового корпуса севернее Кубани осуществлялся в такой же последовательности.
22 февраля начался отход по «рисовой дороге» на позицию «Посейдон» за полноводной рекой Протока. Узкий проход оставался только у Славянской. Здесь начиналась пресловутая «рисовая дорога», по которой должны были отходить обозы 49-го горнострелкового корпуса, главные силы 52-го армейского корпуса и армии. Ни один из солдат, проходивших этой дорогой, не забудет ее никогда. По левую и правую ее стороны расстилались однообразные поля, покрытые жидкой грязью. Летом здесь были плодородные рисовые чеки. Немецкие дивизии использовали урожай с этих полей. В Славянской рисовые мельницы работали круглыми сутками. Каждый день солдат кормили блюдами из риса. Мулов кормили сырым неочищенным рисом с отрубями.
Скорость отхода определялась движением бесконечных колонн. За процессом движения неустанно следили офицеры Винклер и Ремольд. Заторы постоянно атаковала советская авиация. После того как все поврежденные машины были взорваны, движение транспорта за Протокой прекратилось к 24 февраля. Но западнее Протоки все было кончено. Пятидесятикилометровая колонна транспортных средств застряла в непролазной грязи. Началась дождливая погода. Оставалось только одно: удерживать позицию на Протоке до наступления лучшей погоды, когда можно будет вытащить из грязи машины и повозки.
На северном фланге 17-й армии отход на рубеж по реке Протока проходил не так гладко. Здесь советские 58-я и 9-я армии попытались с двух сторон охватить немецкие войска, чтобы вдоль заливов Азовского моря пробиться в южном направлении к Славянской, объединиться там с наступавшими с юга войсками и окружить 17-ю армию.
9 февраля советские войска прорвались через растянутые позиции 50-й пехотной дивизии у Ново-Корсуньской. Там ширина полосы обороны дивизии по воздушной линии составляла 24 километра. Прорыв у Барыбинских, в результате которого был образован плацдарм за Байсугчеком, удалось ликвидировать с большими потерями. 10 февраля началось вызванное необходимостью отступление за рубеж «Z», на находившуюся в 50 километрах за ним линию «В». В ночь на 14 февраля подошли русские и на следующий день уже атаковали линию «В». В ходе тяжелых боев померанцы и восточные «бранденбуржцы» из 50-й пехотной дивизии отразили все атаки противника.
15 февраля советские войска прорвались в полосе соседней румынской 2-й горнострелковой дивизии. 50-я пехотная дивизия оказала ей помощь, но положение оставалось критическим. Чтобы усилить северный фланг 17-й армии, туда была направлена танковая боевая группа 13-й танковой дивизии под командованием полковника фон Хаке. Она сразу же вступила в бой. Трем советским стрелковым дивизиям и четырем бригадам не удалось прорваться через оборону 50-й пехотной дивизии. Советское командование снова изменило направление главного удара и нанесло его в полосе обороны румын. 26 февраля боевая группа фон Хаке и два батальона 50-й пехотной дивизии нормализовали критическую обстановку у румын. Но натиск противника усиливался. Первого марта части на самом северном фланге отошли за Протоку.
В ходе сокращения протяженности фронта была высвобождена 46-я пехотная дивизия. Первые ее части 22 февраля на самолетах вылетели из Славянской в Запорожье.
26 февраля за ними последовали части 198-й пехотной дивизии, первыми отправились штабы и гренадерские полки. От Варениковской транспортные самолеты шли на бреющем полете над лесом, полями, заливами и морем на Запорожье. Одного из транспортных «юнкерсов» атаковали советские истребители. Он совершил вынужденную посадку среди лиманов недалеко от Темрюка.
С 1 по 8 марта 1943 года постоянный дождь прекратил все крупные боевые действия на северном фланге 17-й армии. Третьего марта управление 52-го армейского корпуса получило распоряжение о переводе на другой участок фронта. Входившие в состав корпуса части были переданы управлению 49-го горнострелкового корпуса. На позиции по реке Протока части чувствовали себя уверенно. К тому же после таяния снегов половодье на реке снова стало хорошей преградой.
Из Севастополя на Кубанский плацдарм было доставлено около 1000 тонн грузов. Погрузка и разгрузка самолетов, бравших по 3 тонны груза каждый, осуществлялась саперами. Садившиеся на Кубань гидросамолеты разгружались и грузились с помощью саперных штурмовых лодок, по обе стороны которых были оборудованы плоты. Каждая из них имела грузоподъемность 1,5 тонны.
По календарю грузовых перевозок можно точно определить периоды плохой погоды. После прекращения снабжения по воздуху была налажена доставка грузов через Керченский пролив.
При отходе на Кубанский плацдарм 44-й егерский корпус постоянно вынужден был отбиваться от советской 56-й армии. У отходившей южнее Кубани 101-й егерской дивизии 22 февраля стал черным днем. У Мингрельской 500-й батальон специального назначения и 2-й батальон 229-го егерского полка были атакованы с востока и с юга. Самые тяжелые бои разгорелись в Аушедзе на участке стоявшего севернее 1-го батальона 228-го егерского полка. Батальон шесть раз атаковали танки батальона капитана Молчанова. При этом в батальоне не было противотанкового вооружения. 1-й батальон 228-го полка потерял все тяжелое вооружение. В бою погиб командир 3-й роты, кавалер Рыцарского креста обер-лейтенант Культ. Для развития успеха советское командование направило в бой еще один танковый батальон. Немецкая боевая группа, состоявшая из 1-го и 2-го батальонов 228-го егерского полка, 1-го дивизиона 85-го артиллерийского полка и 2-й роты 101-го саперного батальона, была отрезана и прижата к берегу Кубани. Железной хваткой сжала советская танковая часть майора Шутова боевую группу подполковника Шури.
Пошедший на помощь окруженным 2-й батальон 229-го полка 24 февраля был взят в клещи танками Шутова и с тяжелыми боями отошел в направлении Троицкой. Так как Троицкая уже была занята войсками противника, но должна была войти в «Большую позицию гота», создалось нехорошее положение. Связь между 49-м горнострелковым и 44-м егерским корпусами была нарушена. На помощь соседу пришел 49-й горнострелковый корпус.
В приказе командующего армией говорится:
«49-му горнострелковому корпусу соответствующими силами западнее Троицкой перейти Кубань, овладеть Троицкой, атаковать вдоль железной дороги в южном направлении и восстановить связь с 44-м егерским корпусом».
За две ночи 25 и 26 февраля боевая группа майора Айсгрубера (98-й горнострелковый полк, саперный батальон, 44-й противотанковый дивизион и 1-й артиллерийский дивизион 79-го артиллерийского полка) перешла на южный берег Кубани после того, как был построен понтонный мост, наведению которого мешал ледоход. С северного берега ее действия прикрывала сильная артиллерийская группа. Занятая противником Троицкая вскоре была взята. Затем батальон начал атаку вдоль насыпи железной дороги в южном направлении и в 10 километрах южнее Кубани установил связь с 44-м егерским корпусом.
В то же время снова начались бои в Троицкой. С утра ее с фронта атаковала русская пехота, а 30 танков Шутова, атакуя в южном направлении, ворвались в населенный пункт. Пехоту удалось отразить, с прорвавшимися танками развернулся ожесточённый ближний бой. Многие из них удалось уничтожить, остальные отошли. 27 и 28 февраля продолжались ожесточенные бои за Троицкую. Атаки противника, поддержанные танками, отражались огнем боевой группы Айсгрубера. А в это время продолжались отчаянные бои боевой группы Шури у дамбы. Наконец, саперному батальону 4-й горнострелковой дивизии удалось у Нечаевской навести понтонный мост, и боевая группа Шури отошла по нему на северный берег Кубани. Отчаянная борьба боевой группы Шури на некоторое время отсрочила захват Троицкой крупными силами противника, что, в свою очередь, способствовало планомерному отходу 49-го горнострелкового корпуса на оборонительный рубеж по реке Протока.
Советские войска 26 и 27 февраля, а затем 1 марта фронтально с северо-восточного направления атаковали Абинскую. Абинская, которую удерживала 97-я егерская дивизия, стала волноломом. Более того, наскоро сформированные боевые группы Хёне и Зальцера переправились через Абин, атаковали противника в восточном направлении, рассекли его наступающие силы и причинили ему большие потери. В сводке вермахта за 2 марта сообщалось: «...На южном участке Восточного фронта истекший день характеризовался контрударами наших войск. В результате храброго контрнаступления немецких войск на нижней Кубани были разгромлены крупные силы противника и упреждена их подготовка к наступлению».
Подтянув дополнительные силы и артиллерию, советские войска 10 марта снова начали штурм Абинской. Мощный налет пикирующих бомбардировщиков на некоторое время принес обороняющимся облегчение. Боевые группы Отте и Мальтера продолжали удерживать свои позиции. В тот день насчитали девятнадцать налетов авиации противника, при этом были подбиты четыре самолета. Тяжелые бои продолжались до 13 марта. Затем наступательные силы русских иссякли. Командующий 17-й армией направил в войска следующую радиограмму: «За успешное отражение мощных атак противника в районе Абинской выражаю благодарность и признательность испытанной 97-й егерской дивизии. Подписано: Руофф, генерал-полковник и командующий 17-й армией».
В ночь на 24 марта абинский рубеж был оставлен. Войска заняли оборону по реке Куафо, которую удерживали в течение 24 часов. 25 марта 97-я егерская дивизия заняла оборону на рубеже «Большой позиции гота» у Крымской.
В это время усилился натиск советских войск на рубеж по реке Протока, особенно в районе Славянской, где 4-я горнострелковая дивизия отразила многочисленные попытки форсирования.
Когда немецкие части отходили на рубеж по реке Протока, в их тылу произошел серьезный кризис. После того как части 13-й танковой дивизии и 50-я пехотная дивизия отразили удар противника по северному флангу 17-й армии, крупные силы советских войск прошли через неконтролируемый район заливов Азовского моря в южном направлении. Однако вскоре они были замечены немецкой радиоразведкой. Были начаты мероприятия по обороне. Под командованием командира 1-й горнострелковой дивизии генерал-майора фон Штеттнера была образована боевая группа, состоявшая из небольшого штаба, 4-го охранного полка, 42-го гренадерского полка, 2-го батальона 98-го горнострелкового полка, корпусного казачьего полка, двух моторизованных артиллерийских дивизионов.
В ночь на 27 февраля 1943 года охрана склада боеприпасов в 18 километрах за командным пунктом корпуса была перебита просочившимся противником. Как события развивались дальше, сообщает командир 42-го гренадерского полка 46-й пехотной дивизии полковник Ауэр:
«25 февраля мой полк последним из полков дивизии был снят с фронта, чтобы с утра 27 февраля из Славянской вылететь на самолетах в Крым. Все остальные части дивизии уже вылетели. 26 февраля мой полк был занят приготовлениями к отлету. С командирами батальонов поздно вечером я определял точное время выхода каждого батальона.
Только я успел заснуть, как в 1.00 27 февраля меня немилосердно разбудили. Сначала прибыл начальник штаба корпуса, а затем и командир 49-го горнострелкового корпуса, чтобы сообщить мне следующую информацию об обстановке:
«Противник неустановленными силами по берегу Азовского моря, через болота и заливы пробрался в южном направлении и оказался позади командного пункта корпуса, то есть западнее Анастасиевской. 42-му гренадерскому полку немедленно направиться маршем к командному пункту корпуса».
Полк подняли по тревоге. Поскольку к этому времени снабжение всех войск на плацдарме осуществлялось по воздуху, полк уже сдал все боеприпасы. Теперь их пришлось получать снова! Полк выступил в 3.30. На рассвете последовал налет авиации противника. Марш проходил по «рисовой дороге», мимо 6000 застрявших машин и повозок.
Я выехал верхом вперед и получил на командном пункте корпуса следующие указания:
«Подразделения противника у неконтролируемых лиманов беспокоят нас несколько дней. Поскольку воздушную разведку в связи с туманом провести невозможно, охранение на рубеже Горлачев, Свистельников было поручено 1-му казачьему и 4-му охранному полкам. Известное состояние дорог замедлило передвижение этих войск маршем. Результаты данных наземной разведки тоже неудовлетворительные. О противнике известно от местных жителей, что это — пехота с минометами и легкими пехотными орудиями, которая благодаря знанию местности прошла через район болот и лиманов. Противник установлен в районах и населенных пунктах:
1. Черноерковская, где его в настоящее время контратакует 13-я танковая дивизия.
2. Шедельгуб, Свистельников.
3. Коржевский, где были перерезаны наши коммуникации.
4. Отруб, где он постоянно атакует армейский склад боеприпасов.
Замысел командира корпуса состоит в том, чтобы атаковать противника во фланг, отрезать его от путей снабжения и ударом с тыла уничтожить.
Под командованием командира 1-й горнострелковой дивизии была образована группа фон Штеттнера. Вам необходимо вывести свой полк на северную окраину Анастасиевской. Атака Вашего полка запланирована на Шедельгуб».
До прибытия командира боевой группы фон Штеттнера я использовал время для разведки местности. При этом я установил:
1. Широкое открытое пространство, неудобное для атаки.
2. Заболоченная местность с большим количеством озер, покрытых тонким льдом.
3. Машины и артиллерия могут продвигаться только по дороге Анастасиевская — Свистельников.
На основе таких выводов о местности командир 42-го полка принял следующее решение:
«1. По информации, полученной от пленных, силы противника составляют три бригады, сформированные специально для выполнения этой задачи. Главные силы противника прошли по перешейку у Черноерковской к заливам.
Вооружение противника: пулеметы, пистолет-пулеметы, минометы, в северной группе также — пехотные орудия.
Задача противника состоит в том, чтобы перекрыть перешеек Калабатка — Октябрьское и перерезать наши пути снабжения.
2. Атака 13-й танковой дивизии на перешейке у Черноерковской, по-видимому, прекратит подход дополнительных сил противника.
4. Боевая группа фон Штеттнера начинает наступление завтра, в воскресенье, 28 февраля 1943 г.
1-й казачий полк измотан, в ожидании получения фуража находится в Горлачеве и завтра наступать не сможет.
4-му охранному полку уже удалось ворваться на южную окраину Свистельников. С утра он может очистить весь населенный пункт, а затем продолжит наступление в западном направлении к излучине Курки, севернее Калабатки, чтобы предотвратить отход противника к заливам. Один батальон 4-го охранного полка берет Коржевский.
42-му гренадерскому полку с приданным 1-м артиллерийским дивизионом 115-го артиллерийского полка взять Шедельгуб и отбросить противника к заливам.
28 февраля два батальона 42-го гренадерского полка вышли из района расположения и к рассвету заняли район сосредоточения. Поскольку северная часть Свистельников еще оставалась в руках противника, атаковать Шедельгуб должен был только 2-й батальон 42-го полка, а 1-й батальон, заняв оборону уступом влево, обеспечивал его прикрытие со стороны Свистельников.
Начало атаки пришлось отложить, так как артиллерия из-за труднопроходимых дорог поздно заняла огневые позиции и изготовилась к открытию огня. Но артиллерия была единственным фактором, который мог уменьшить численное превосходство противника.
Положительные температуры и дождь превратили незнакомую область болот в сплошную кашу. Тонкий лед вынуждал предпринимать обходные маневры, требовавшие много времени. Заросли камыша давали противнику великолепное укрытие. Часто его можно было заметить лишь с короткого расстояния, а потом начиналась борьба один на один.
После огневого налета две роты с фронта атаковали Шеделыуб. Бегом они преодолели открытый участок местности перед населенным пунктом. Затем разгорелись ожесточенные бои за дома. Наконец, когда удался фланговый удар третьей роты, нервы советских солдат не выдержали, и они побежали в заросли тростника. В наступивших сумерках преследование было прекращено. Шеделыуб был взят.
В это время 4-й охранный полк выбил противника из северной части Свистельникова.
Последовала беспокойная ночь. Главные силы 42-го гренадерского полка оставались на окраине деревни, все в грязи и полностью промокшие. Горячей пищи подвезти не удалось.
Первого марта было начато преследование противника. Вместе с этим было необходимо установить связь с 13-й танковой дивизией. То, что в тот день пришлось проделать солдатам, описанию не поддается. Непрекращающийся дождь. Промокшие «сухие» пайки в сухарных сумках. Только на короткое время отдельным группам удавалось укрыться от дождя в руинах дома или в хлеву. При этом постоянно шел бой с остатками противника. Артиллерия продвигаться за пехотой не смогла, дальность ее стрельбы была перекрыта.
Второго марта подошел батальон Райзингера (1-я горнострелковая дивизия) и двинулся дальше на север, пока не установил связь с 13-й танковой дивизией. Третьего марта 42-й гренадерский полк был выведен из района Шеделыуба. Один батальон и полковой штаб пошли маршем на Варениковскую, чтобы оттуда на самолетах отправиться в Крым. 2-й батальон получил задачу захватить мельницу, находившуюся севернее Свистельникова. Командир батальона, кавалер Рыцарского креста майор Штиглер тщательно подготовил батальон к атаке.
Мельница находилась на высоте посреди заболоченной местности. Она располагалась в нескольких каменных зданиях, окруженных траншеями. Все немногие подступы простреливались огнем пулеметов и противотанковых пушек.
Майор Штиглер решил атаковать через болото, так как на этом участке ожидал встретить меньшее сопротивление. В ночь на 4 марта каждая рота сделала себе гать через болото и приготовилась к наступлению. Те места, где глубина грязи доходила до пояса, считались «мелкими». Глубокие места перекрывались принесенными балками и досками.
Утром 4 марта каждая из рот изготовилась к атаке. Пикирующие бомбардировщики нанесли обещанный удар. Их бомбы легли точно в цель. Пока еще над мельницей стояли густые клубы дыма, огонь открыла батарея. Затем в атаку рванулись роты. Советские солдаты бежали. 2-й батальон их преследовал. Целый день в болоте шел бой. У рыбной коптильни снова бой. И снова русские опрокинуты. Было захвачено много оружия, число пленных росло. Только наступившая ночь разделила врагов.
Пятого марта 6-я рота продолжила преследование по плавням. Сильный туман не дал остальному батальону последовать за ней. Наступили тревожные часы. От 6-й роты долгое время не было сообщений. А шестая тем временем прошла через весь район плавней и провела ночь посреди воды, охраняя большое количество пленных. Шестого марта она пробилась южнее Черноерковской к батальону Резингера, а оттуда, пройдя маршем, присоединилась ко 2-му батальону 42-го полка. Батальон Штиглера еще два дня находился в боевом охранении в районе Свистельникова, а затем направился на аэродром, чтобы вылететь в Крым».
В этом сообщении полковника Ауэра рассказывается о гибели советских войск, оказавшихся в тылу 49-го горнострелкового корпуса. Трудности боевых действий в плохих погодных условиях были необычайными. Как и полк Ауэра, их вынесли и другие участвовавшие в этих боях части. Особое упоминание заслужил 4-й охранный полк, хотя он по своей подготовке и возрастному составу не был предназначен для подобных действий. Характерна нерасторопность советского командования: ни одна из трех бригад не предприняла даже попытки оказать помощь другой. Каждая из них ждала, когда атакуют ее. Здесь же можно привести советскую радиограмму, перехваченную 4 марта немецкой радиоразведкой: «Стоим по горло в воде и замерзаем. Больше уже не можем!»
В последующие восемь дней остатки советских групп в тылу 49-го горнострелкового корпуса были уничтожены.
49-й горнострелковый корпус еще не завершил отход к Протоке, но уже поэтапно должен был отходить от Протоки к Курке. Более 14 дней он вынужден был сражаться за свои транспортные средства и удерживал позиции по реке Протока. Десятого марта снова установилась морозная погода. Теперь наконец машины и повозки снова смогли двигаться, и затор начал понемногу разъезжаться.
Тринадцатого марта горнострелковый корпус отвел назад свой левый фланг. В результате сокращения линии фронта из состава корпуса были выведены 13-я танковая дивизия и румынская 2-я горнострелковая дивизия. Они были переправлены через Керченский пролив, который уже освободился ото льда. А с 21 марта за ними последовала и вся 1-я горнострелковая дивизия. Все они были направлены на другие участки фронта. Теперь 50-я пехотная дивизия, находившаяся на самом левом фланге, приближалась к заливам Азовского моря.
Восемнадцатого марта после промежуточной позиции 50-я пехотная дивизия отошла на «позицию Паула». С наступлением весенней погоды советское командование снова сосредоточило силы для наступления. Двадцать второго марта 2-й батальон 121-го полка и 43-й мотоциклетный батальон (13-й танковой дивизии) провели беспокоящую атаку. Чуть позже немецкие пикирующие бомбардировщики атаковали скопления войск противника перед северным флангом 49-го горнострелкового корпуса, стремившиеся помешать отходу немецких войск.
В ночь на 23 марта без помех со стороны противника была занята «позиция Анна». В зарослях тростника перед новой позицией советское командование снова сосредоточило свои 417-ю и 276-ю стрелковые дивизии, пять стрелковых и одну танковую бригады.
Двадцать шестого марта они пошли на приступ! На направлении их главного удара оказался участок 123-го гренадерского полка. Батареи 150-го артиллерийского полка вели огонь, не переставая. Пехоте в сопровождении 40 танков удалось прорвать оборону на участке 2-го батальона 123-го полка. В ликвидации прорыва особо отличились командир пулеметной роты обер-лейтенант Майнхольд и фельдфебель Рудольф, возглавившие контратаку. Они были награждены Рыцарскими крестами. Из шестнадцати атаковавших танков 2-м батальоном 123-го полка были уничтожены 14. Лишь два успели уйти. Затем наступила тишина.
В ночь на 29 марта советские войска снова изготовились для наступления. В 4.00 все дивизионы 150-го артиллерийского полка открыли сосредоточенный огонь по всем предполагаемым районам сосредоточения противника. На рассвете им ответила своим огнем советская артиллерия. В 5.00 ее огонь сосредоточился на участке 2-го батальона 123-го полка.
В 6.30 артиллерийский огонь снова был перенесен на позиции немецкой артиллерии, а два советских полка пошли в атаку. По ним ударила немецкая артиллерия. Два налета пикирующих бомбардировщиков перехватили скопления танков противника сразу за цепями наступающих. В контратаку пошла немецкая пехота. К 9.30 50-я пехотная дивизия решила исход боя в свою пользу.